Епископ Орский ИАКОВ (МАСКАЕВ)
Сщмч. Иаков (Маскаев)
Фотография 1935 г.
.jpg)
В миру Маскаев Яков Иванович, родился 13 октября 1879 года в городе Уральске в семье крестьян села Еделева Сызранского уезда Симбирской губернии и был назван в память апостола Иакова Алфеева.
Учась на последнем курсе Оренбургской духовной семинарии, он женился на девице Валентине, которая была круглой сиротой и воспитывалась в семье священника.
Иаков Маскаев. 1901 год
В 1901 году окончил семинарию и был рукоположен во иерея к церкви с. Зобова Оренбургского у. и губ. (в 180-ти километрах от Оренбурга).
В том же 1901 году у него родился сын Борис. Впоследствии у них с супругой родилось девять детей, и она умерла при родах последнего ребенка в 1918 году.
Его трудами в селе Зобово было построено новое здание храма, в соседней дер. Воронино открыта церковноприходская школа. Его трудами в селе было построено новое здание храма.
Активно собирал и пересылал пожертвования на нужды армии и флота во время русско-японской войны 1904-1905 годов.
В 1909 году в соседней дер. Воронино его трудами была открыта церковноприходская школа.
С 1913 года он значится членом епархиального комитета православного миссионерского общества.
Был возведен в сан протоиерея. Вошел в состав Оренбургского епархиального управления. Стал известен как один из самых щедрых жертвователей в епархии на благотворительные нужды.
В 1918 г. овдовел, супруга скончалась во время родов.
В 1919 г. спас несколько жителей с. Зобова от расстрела белыми войсками.
Епископ Орский
В январе 1923 г. на состоявшемся в Оренбурге собрании духовенства и мирян под председательством епископа Оренбургского Аристарха (Николаевского) избран кандидатом на замещение новообразованной Орской викарной епископской кафедры.
Узнав желание правящего архиерея и собрания священнослужителей Орских церквей возвести его в сан епископа, отец Иаков стал отказываться, указывая на то, что на его руках остались дети-сироты, трое из которых в несовершенных летах, причем младшей дочери всего пять лет, а между тем от епископа в настоящий исторический момент требуется прежде всего исповедничество, он должен быть готов к ссылкам и тюрьмам. На все возражения и слезные просьбы отца Иакова ему было сказано, что у Бога нет сирот. Выслушав это, отец Иаков согласился и не стал больше спорить. Впоследствии все дети дожили до преклонного возраста, пережив летами мученика-отца; они всегда ощущали незримую Божию защиту.
В связи с тем что в это время высшая церковная власть была захвачена обновленцами, назначение прот. Иакова Маскаева викарием Оренбургской епархии было утверждено обновленческим Высшим церковным управлением. 19 марта по пострижении в монашество он был хиротонисан в Москве во епископа Орского. Хиротонию возглавил один из лидеров обновленчества, еп. бывш. Владикавказский и Моздокский Антонин (Грановский), в расколе «митрополит Московский», и бывший архиепископ Екатеринославский Владимир (Соколовский-Автономов), который сообщил нарекаемому в архиерейский сан, что он находится в подчинении Патриарха Тихона и никогда не прерывал с ним общения. Впоследствии владыка Иаков воспринимал свою хиротонию от обновленческих архиереев (хотя и канонического поставления) как следствие своей «малоопытности и недоразумения» и сохранял верность Патриарху.
После хиротонии епископ Иаков вернулся в Оренбург. 10 мая 1923 года епископ Аристарх (Николаевский) отбыл в Москву, отдав распоряжение, что епископ Иаков остается на время его отсутствия управляющим Оренбургской епархией. Вскоре, однако, обновленческий Высший Церковный Совет назначил на Оренбургскую кафедру «архиепископа» Андрея Соседова. Еп. Иаков отказался от общения с ним и переехал в Орск. Вернувшийся в Оренбург еп. Аристарх (Николаевский) был арестован и отправлен в ссылку, а затем перешел в обновленчество.
Духовенство и прихожане Орска, не признавая обновленческого Высшего Церковного Совета и «архиепископа» Андрея Соседова (в конце 1923 выдворен из епархии), высказывали сомнения и относительно законности хиротонии еп. Иакова.
22 июля 1923 года состоялось собрание всех православных священнослужителей города Орска с участием представителей от приходских советов градо-Орских церквей по вопросу хиротонии епископа Иакова, которое единодушно постановило:
«Принимая во внимание неканоничность и безблагодатность ВЦС и принятой от него именуемым епископом Иаковом — бывшим протоиереем Маскаевым, хиротонии, по недоразумению... вменить в обязанность епископу Иакову с первым отходящим поездом отправиться в город Москву и явиться к Патриарху Тихону или его заместителю для получения исправления в епископском сане и благословения от Святейшего на служение в городе Орске.
Кроме того, ввиду выдающихся нравственных достоинств и чистоты православия и той любви народа и духовенства, которую снискал епископ Иаков за кратковременное служение в Оренбургской епархии и в городе Орске, просить Святейшего Патриарха оставить любимого нами архипастыря в городе Орске, как народного избранника и весьма ревностного деятеля на ниве Христовой, снабдив его установленной грамотой».
Так как попечение об Оренбургской епархии в то время было поручено архиепископу Челябинскому Серафиму (Александрову), владыка Иаков направил к нему письмо с объяснением всех обстоятельств дела и получил ответ о спорности в каноническом отношении его хиротонии. Получив такой ответ, епископ Иаков немедленно подчинился высказанному суждению и прекратил совершение богослужений.
26 июля владыка Иаков из города Орска направился в Москву к Святейшему Патриарху, но в вагоне поезда в Оренбурге был арестован сотрудниками ОГПУ и возвращен ими в Орск. Через некоторое время владыка вновь попытался встретиться с Патриархом, но снова был арестован и после краткого пребывания в заключении освобожден.
Ввиду сложившегося положения, 5 августа 1923 года было вновь созвано собрание священнослужителей Орских церквей с участием представителей приходских советов и заслушано сообщение владыки о его безуспешных попытках достичь Патриарха. Собрание постановило: «...С епископом Иаковом в молитвенно-евхаристическое общение войти; просить его озаботиться получением от Патриарха Тихона соответствующей грамоты свидетельствующей о его епископском достоинстве».
3 сентября 1923 года епископ Иаков отправил прошение патриарху, в котором он изложил все обстоятельства дела и добавил:
«Смиренно прошу не считать меня как карьериста... а если я что и сделал по малоопытности, без злого умысла, то коленоприпадающе к стопам Святительским Вашего Святейшества умоляю простить меня недостойного и грешного, исповедую верность "до смерти" Единой Святой Соборной и Апостольской Церкви, кормило коей в стране нашей Освященный Собор передал Вашему Святейшеству, рабски, как негодный раб, прошу, Ваше Святейшество, принять меня в общение; никаким обновленческим группам я не сочувствую и реформ в жизнь проводить никогда не буду без благословения Вашего Святейшества... Снизойдите, Ваше Святейшество, к моей мольбе и исполните мою слезную просьбу.... Согласно извещения архиепископа Серафима о спорности и неканоничности моей хиротонии, я добровольно, как крест, возложил на себя запрещение и теперь службу не служу».
Патриарх Тихон (Белавин) принял его в молитвенное общение, но предложил написать письменное заявление, что владыка не имеет ничего общего с обновленческим Синодом. Епископ Иаков выполнил предложение Патриарха и написал заявление в обновленческий Синод, что он не желает и не находится в его подчинении. После этого его хиротония, как совершенная архиереями старого поставления, была признана действительной.
В это время владыку беспрестанно вызывали в ОГПУ, грозя арестом и предлагая стать негласным сотрудником. Видя, что властями созданы такие условия, когда он не может выехать из города для установления связи с Патриархом, владыка решил согласиться, для того, чтобы хоть несколько ослабить надзор над собой и канонически разрешить вопрос о законности своей хиротонии, получив об этом официальный документ Патриарха. Он заявил начальнику ОГПУ о своем согласии на сотрудничество. А затем в конце 1923 года выехал в Москву, где побывал у Святейшего и получил все необходимые документы, подтверждающие подлинность его хиротонии, и вернулся в Орск, где был тут же вызван к начальнику ОГПУ, который спросил его, зачем он ездил в Москву. Владыка ответил, что ездил за ставленнической грамотой.
Оренбургский епископ
31 июля 1924 г. был назначен епископом Оренбургским. Активно противодействовал в епархии обновленческому расколу. Авторитет епископа Иакова среди верующих беспокоил представителей советской власти. Неоднократно его вызывали на допросы в ОГПУ, но он решительно отказался от предложений негласного сотрудничества с властями, не согласился с требованием примириться с обновленцами и ограничить число проповедей. Он заявил, что проповедь - уставная часть богослужения, а отменять устав он не может.
13 января 1925 г. был запрещен обновленческим синодом в священнослужении, но этот запрет ничего для него не значил. Прибывший в Оренбург обновленческий «архиепископ» Андрей (Соседов) при поддержке властей захватил здание епархиального управления, кафедральный собор и несколько других храмов.
После решительного отказа иметь какую бы то ни было связь с обновленцами владыка был вызван в ОГПУ, где ему было предложено начать сотрудничество с ОГПУ в связи с данным им обещанием, а также и с обновленцами. Владыка категорически отказался от сотрудничества как с теми, так и с другими. Начальник ОГПУ попытался уговорить его, действуя то лестью, то угрозами, но владыка проявил решительную твердость в своем выборе и не пошел ни на какие компромиссы. Вскоре ОГПУ предложило ему встретиться для переговоров с одним из своих сотрудников вне пределов здания ОГПУ, но владыка, твердо держась своего решения, отказался с кем-либо встречаться и уже никогда и никуда и ни на какие встречи не шел.
В ОГПУ составили на него следующую характеристику: «Как епископ среди верующих, и особенно среди монашествующих, пользуется авторитетом и имеет на них влияние».
В том же 1925 году он был арестован вместе с группой священнослужителей и мирян - членов епархиального совета и, несмотря на ходатайства прихожан, приговорен в июле 1925 г. Коллегией ОГПУ к высылке из Оренбурга на 2 года. Проживал под надзором властей в Самаре. После ареста владыки дети его остались без средств к существованию, и в храмах города устраивались тарелочные сборы на «архиерейских детей», дети зачастую сами ходили с тарелочкой.
2 января 1928 г., по окончании срока высылки, Иаков был назначен епископом Курганским, викарием Тобольской епархии, но к месту назначения, видимо, не выехал.
На Осташковской и Балашовской кафедрах
В том же году назначен епископом Осташковским, викарием Тверской епархии.
С 6 февраля 1929 г. - епископ Балашовский, викарий Саратовской епархии. Оказывал верующим помощь в составлении ходатайств в органы советской власти о сохранении действующих или об открытии уже закрытых храмов. Своей твердой позицией в защите веры убедил прихожан в ложности обвинений в обновленчестве, которые выдвигали против него как сторонники григорианского раскола, так и буевцы, сохранил паству в верности Московской Патриархии.
Арест 1929 г.
В 1928 году в Балашове была арестована большая группа духовенства, а в 1929 году местные власти снова принялись собирать сведения о священнослужителях и верующих города Балашова. Они видели, что при балашовском соборе собрана дружная община верующих во главе с правящим епископом Иаковом, они обвинили их в том, что те ведут «среди населения агитацию против мероприятий советского правительства и партии, такого рода деятельностью они разлагающе действуют на местное население в селах».
Было арестовано пятнадцать человек — священнослужителей, монахинь и мирян. Среди них 12 февраля 1930 года был арестован и епископ Иаков. Всех арестованных поместили в тюрьму в городе Балашове.
Власти стали вызывать для допроса одного за другим лжесвидетелей. Один из них показал, что
«епископ Иаков, являясь враждебно настроенным по отношению к советской власти, имеет тесную связь с монашествующим элементом и реакционными церковниками, с коими частенько ведет беседы на дому, где он проживает; его квартиру очень много посещает не только городских церковников, но и приезжих, коим он дает советы для борьбы с мероприятиями советской власти и высказывает свое недовольство таковыми... так например, в одной из проповедей в кладбищенской церкви, примерно числа 25 мая, Маскаев говорил: "Для нас, верующих, настало невыносимо тяжелое время, власть всюду нас притесняет, не дает нам свободно мыслить; закрывая церкви, она оставляет нас, верующих, без куска хлеба, храм Божий это наша духовная пища, а советская власть нас лишает этого". Маскаев с приездом в Балашов объединил черные силы церковников из монашествующего, торгового и чиновничьего элемента и является вдохновителем их в борьбе с советской властью».
Давали показания в качестве лжесвидетелей и отступники от веры, священники, снявшие с себя сан. Один из них показал:
«Мне, как бывшему священнику Преображенской церкви и бывшему благочинному города Балашова, хорошо известно, что кафедральный собор города Балашова являлся центром контрреволюционной церковной организации... Квартиру епископа Иакова Маскаева стали посещать черносотское духовенство, реакционные церковники и монашествующий элемент не только города Балашова, но и окрестных сел и районов за получением советов и обмена мнениями. Последний же, являясь вдохновителем контрреволюционной своры, в своих беседах и советах определенно восстанавливал посещающих его квартиру и подстрекал их против проводимых советской властью мероприятий. Так, примерно в мае 1924 года, в разговоре со мной по вопросу закрытия Преображенской церкви и положения коллектива сказал: "Гонения на Православную Церковь растут с каждым днем; несмотря на издаваемые законы, советская власть их сама же и нарушает, заточили сотни невинных отцов духовных, грабят и разоряют народное имущество и преследуют верующих вплоть до заточения по тюрьмам, вот плоды завоеваний русским народом свободы". Он же, Маскаев, в беседе с приехавшими крестьянами, примерно в сентябре 1929 года, по вопросу хлебозаготовок говорил: "Тяжелое настало время для народа, советская власть — власть рабоче-крестьянская, а своими мероприятиями разорила крестьянство, обобрала, что называется, дочиста, какой же крестьянин после этого скажет, что ему нужна советская власть". Маскаева очень часто и много посещает монашек, коих он настраивал для обработки местного населения, особенно в защиту церквей на случай кампании по закрытию последних, благодаря чему никому небезызвестно то, что, наряду с проводимыми кампаниями по закрытию церквей в округе, имелся ряд случаев открытых выступлений верующих против закрытия, вплоть до оказания сопротивления представителям советской власти и общественным работникам, как-то: в селе Андреевки Аркадакского района, в селе Мача Тамалинского района, в селе Репно-вершины Балашовского района и так далее. Во время произнесения одной из проповедей в соборе Маскаев, призывая верующих к сплочению для защиты религии, произнес: "Претерпевайте, верующие, все обиды, наш Отец, Иисус Христос, терпел за нас, придет время и вы возрадуетесь"».
Один из членов приходского совета городского собора показал:
«...Оставшийся представитель всей этой кучки Иаков Маскаев играет видную роль среди обиженных советской властью кулаков, монашек и антисоветского элемента. К нему часто и много ездят из сел монашек и священнослужителей, кои, получив должное внушение и наказ, какой точки придерживаться, возвращаются обратно в села. Мне, например, известно со слов, или вернее из разговоров, отдельных лиц о том, что Маскаев советует приезжим к нему священнослужителям, монашкам и церковникам возбуждать соответствующие заявления перед вышестоящей советской властью на мероприятия советской власти на местах и организованно не допускать закрытия церкви...»
4 марта 1930 года следователь допросил владыку, задавая вопросы в соответствии с показаниями лжесвидетелей. Владыка ответил:
«В городе Балашове я проживаю с 15 марта 1929 года и служу в качестве епископа Балашовской епархии. За время нахождения меня в Балашове я близких знакомых, с которыми бы я поддерживал постоянное знакомство, не имел и не имею. В гостях я ни у кого не бывал, а также и у меня никогда никто не бывал. В отношении обращения ко мне со стороны верующих граждан о содействии их ходатайствам по вопросу незакрытия или вновь открытия церквей могу сказать следующее. Ко мне неоднократно являлись как члены коллектива верующих, так и члены церковного совета и просили у меня совета, как и перед кем им ходатайствовать, чтобы у них не закрывали церковь или, когда церковь была уже закрыта, вновь открыть, согласно желания верующих, на что я им предлагал обращаться согласно указания митрополита Серафима в окружной административный отдел... Но подобные обращения ко мне были очень редки, а в большинстве случаев верующие, помимо и не извещая меня, сами непосредственно обращались по соответствующим инстанциям...
Я знаю, что в городе Балашове проживает много монахинь, но я лично ни с одной из них не знаком и у меня на квартире таковые никогда не были. Кроме случаев, когда они приходили с заказом к дочери по шитью. В отношении двух монахинь, которые живут при соборе, могу сказать, что я их лично знаю плохо, знаю, что одну из них зовут Наталия, а другую, просфорню, даже и звать не знаю. Две эти монахини лично у меня на квартире не были, и о церковных делах я с ними никогда не говорил.
Лично ко мне из сел как Балашовской епархии, так и из других епархий никто и никогда, не обращался с просьбой дать указания, как и что предпринимать по вопросу закрытия церквей со стороны местных органов власти.
Летом 1929 года ко мне на квартиру пришла неизвестная мне гражданка, назвалась монахиней бывшего подворья Балашовского монастыря в Царицыне и просила меня сообщить, какого я церковного течения, кем назначен епископом Балашовским и какого я мнения о митрополите Григории Екатеринбургском. На что я ей ответил, что я православный, назначен митрополитом Сергием Нижегородским, что же касается Григория, то я его считаю отколовшимся от Православной Патриаршей Церкви. Когда я своими ответами удовлетворил просительницу, я в свою очередь задал ей вопрос, кто она и почему ее эти вопросы интересуют. На что мне эта монахиня сказала, что она приехала из Сталинграда, где большинство городских приходов перешло к григорианцам, а также она слышала, что я являюсь обновленцем, и она приехала это проверить и, если это правда, что я обновленец, то спасти здешних сестер от заблуждения. Далее эта монахиня задала мне вопрос, что если я не обновленец, то почему молюсь за власть, на что я ей также дал исчерпывающий ответ, который, по-видимому, ее удовлетворил, и больше она ко мне не приходила, и я ее больше не видал...
В отношении проповедей, произносимых мною почти после каждой ей службы, могу сказать, что в своих проповедях я исключительно касался евангельских тем, не сопоставляя их с современной жизнью и не касаясь в них современных политических и бытовых вопросов».
Все обвиняемые и некоторые свидетели, будучи допрошены о владыке, говорили о нем как о выдающемся архиерее и ревностнейшем архипастыре, обладавшем среди православных города бесспорным и заслуженным авторитетом. Никто из обвиняемых не подтвердил фактов антигосударственной деятельности епископа, но для властей было достаточно свидетельства о его церковной деятельности. Сам епископ Иаков на допросах отказался давать показания против арестованных вместе с ним людей (благодаря чему многие из обвиняемых были освобождены), не признал себя виновным в «антисоветской деятельности».
13 марта 1930 года следствие было закончено, и владыке было предъявлено обвинение. Ознакомившись с ним, он написал: «В предъявленном обвинении виновным себя не признаю, ибо антисоветской деятельностью я не занимался».
9 июня 1930 года Особое Совещание при Коллегии ОГПУ приговорило епископа Иакова к трем годам заключения в концлагерь. Вместе с ним были приговорены еще четырнадцать человек: четверо — к трем годам концлагеря, шестеро — к трем годам ссылки, один — к тюремному заключению на четыре месяца, трое освобождены с ограничением выбора места жительства, с поступлением на три года под надзор властей.
Отбывал срок заключения на Соловецких островах, в Кеми и Вишерских лагерях.
16 декабря 1932 г. приговорен особым совещанием при Коллегии ОГПУ по отбытии срока к 3 годам ссылки в Уральскую область, однако из-за несогласованности действий местных органов ОГПУ (потери документов) при освобождении из лагеря не был отправлен по этапу. 27 июня 1934 года Свердловское ОГПУ обратилось к своему начальству в Москву с сообщением, что епископ Иаков в Свердловск не прибыл, и просило объявить его во всесоюзный розыск.
Не зная, что находится в розыске, еп. Иаков посетил в Москве Заместителя Патриаршего Местоблюстителя митр. Сергия (Страгородского).
На Барнаульской кафедре
4 апреля 1933 г. был назначен епископом Барнаульским с поручением временного управления Бийской епархией.
В 1935 г. возведен в сан архиепископа.
Несмотря на хронические болезни, почти ежедневно проводил службы в кафедральном Знаменском соборе, на которые собирались прихожане не только из Барнаула, но и из окрестных сел. Завел в церквах всенародное пение для сознательного восприятия прихожанами богослужения. Всегда ходил по городу в священническом одеянии, несмотря на хулу и насмешки.
В эти годы здоровье владыки, сокрушенное заключением в Соловках, сильно пошатнулось, и в 1936 году он в сопровождении дочери Нины выехал на лечение в Одессу. Когда он после непродолжительного лечения вернулся в Барнаул, стало очевидно, что близится новое гонение, и он завел себе сумку, в которой было собрано все необходимое на случай ареста.
Новый арест и кончина
Осенью 1936 года НКВД Алтайского края приступил к реализации плана по уничтожению духовенства Барнаульской и Бийской епархии. 23 сентября были арестованы и заключены в тюрьму в городе Бийске благочинный, протоиерей Даниил Носков, и мирянин Гектор Захарьин. 29 сентября был арестован священник Николай Пальмов. Все они согласились подписывать допросы с показаниями, которые требовались следователям. На основе их показаний власти составили обвинительное заключение, в котором, в частности, было написано:
«23 сентября 1936 года 4-м отделом УГБ НКВД по Западно-Сибирскому краю в Смоленском районе ликвидирована контрреволюционная повстанческая организация, возглавляемая Барнаульским епископом Маскаевым Иаковом и благочинным священником Носковым Даниилом Матвеевичем.
Деятельностью контрреволюционной организации были охвачены: Смоленский, Алтайский и Грязнухинский районы и города: Бийск и Барнаул. В состав контрреволюционной организации входило 6 оформленных повстанческих ячеек с числом участников 28 человек...
Организация подготовляла повстанческие кадры для вооруженного выступления против советской власти в момент интервенции...»
29 октября 1936 г. был арестован в Барнауле, этапирован в Бийск, где помещен в тюремную больницу, а 19 ноября заключен в тюрьму.
Вместе с группой священнослужителей и мирян, в т. ч. со священниками священномучениками Петром Гавриловым и Иоанном Можириным и с мон. прмч. Феодором (Никитиным), проходил по делу о «контрреволюционной повстанческой организации» в ряде районов Алтая. На допросах архиеп. Иаков отказался признать себя виновным в «антисоветской деятельности», доказал на следствии ложность обвинений, возводимых на него лжесвидетелями.
25 декабря 1936 года архиепископу Иакову был предъявлен протокол об окончании следствия. Владыка его подписать отказался, сказав, что он не признает себя виновным и поэтому протокол подписывать не желает.
Существует рассказ одного из сокамерников владыки. В тюрьме, которая тогда находилась в Богородице-Казанском храме бывшего женского монастыря, один из уголовников полюбил кататься на спине странного статного и красивого старика, дергая его за косу, как за поводья. А старик не противился. Но нет-нет, да скажет тихое слово мучителю, то на вопрос о несправедливости жизни ответит так, что тот хоть сквозь смех, а прислушается, задумается. И со временем что-то произошло в сознании уголовника. Позже, когда старик ослаб от болезней, вчерашний мучитель сам... выносил его на руках на прогулку, с ложки кормил. “Живи, - говорил, - батя, только живи, ты здесь очень нужен”. Стариком тем был архиепископ Иаков [1].
9 апреля 1937 г. выездная сессия Специальной коллегии Западносибирского краевого суда, не найдя достаточных доказательств по предъявленным обвинениям, постановила отложить слушание дела и отправить его на доследование. После издания распоряжения Политбюро ЦК ВКП(б) от 2 июля 1937 г. «Об антисоветских элементах» дело архиепископа Иакова было направлено на рассмотрение во внесудебном порядке. 25 июля Особая тройка УНКВД Западносибирского края приговорила архиепископа Иакова в числе других обвиняемых к расстрелу.
29 июля 1937 года был расстрелян вместе со священниками Петром Гавриловым и Иоанном Можириным и монахом Феодором (Никитиным). Вероятно, расстрел состоялся на территории барнаульской тюрьмы НКВД, размещавшейся в бывшем барнаульском Богородице-Казанском женском монастыре. Погребен в безвестной могиле.
Причислен к лику святых новомучеников и исповедников Российских на Юбилейном Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви в августе 2000 года для общецерковного почитания.
Награды
набедренник (8 апреля 1905 года)
камилавка (1915)
.jpg)
Литература и документы
Архив УФСБ по Саратовской обл. Д. ОФ-26172;
Архив УФСБ по Нижегородской обл. Д. ОФ-26172;
Архив УФСБ по Новосибирской обл. Д. П-7818.
Мануил. Русские иерархи, 1893-1965. Т. 3. С. 176-177;
За Христа пострадавшие. Кн. 1. С. 474;
Дамаскин. Кн. 5. С. 131-168;
Ходатайство приходских общин г. Оренбурга об освобождении арестованных священнослужителей // ЦИВ. 1999. № 2/3. С. 16-19;
«Обновленческий» раскол. С. 753-754.
Использованные материалы
Православная энциклопедия. Статья игум. Дамаскина (Орловского) и Д. Н. Никитина.
http://www.pravenc.ru/text/200207.html
Игумен Дамаскин. "Мученики, исповедники и подвижники благочестия Русской Православной Церкви XX столетия". Тверь, Издательство "Булат", т.1 1992,т.2 1996, т.3 1999, т.4 2000, т.5 2001.
http://days.pravoslavie.ru/Life/life4809.htm
[1] Константин Кочевников."Иаков из Уральска" - http://www.np.kz/old/2004/29/rmnenie.html
Назад к списку